Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло] - Лесли Чартерис

— Насколько плохи ваши дела? — спросил Кендрикс.

— Не так чтобы очень. Я был у Аферлица, когда явилась полиция, но смог скрыться. Естественно, Кондор об этом не знает. Записка у меня в кармане могла лишь означать повод явиться в дом. Так что я не собираюсь втягивать вас в это дело, если вы в будущем оставите меня в покое.

— Ну, в этом можете не сомневаться. А Кондор не узнает еще откуда-то?

— Уверенности нет. Поэтому я и хочу скорей найти настоящего убийцу.

— И вы не знаете, кто это мог быть? — воскликнул Лаза ров.

Святой уставился на сигарету. Придется все начать сначала. Зато теперь на первый план выходили обстоятельства, которым он и внимания-то не придавал…

По радио объявили:

— Последние новости — у микрофона Бен Александер.

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели, — зазвучал в эфире бархатный голос. — Прежде чем рассказать о европейских новостях, хочу прочитать только что полученное экстренное сообщение. Наша великая кинозвезда Орландо Флин застрелился сегодня днем на своей вилле в Толука-Лейк. Его сенсационный путь к мировой славе начался, когда он снялся в…

Глава 9

Налив в два стакана «мартини», Эйприл Квест села рядом с Саймоном. Красота ее заставляла утратить всякое чувство реальности. Абсолютная гармония золотых волос и изумрудных глаз необычной формы, скульптурно правильные черты лица и плавные движения ни одного мужчину не могли оставить безразличным, суля, казалось, исполнение самых смелых желаний.

— Ну что, отвратительный вы тип, — сказала она, — надеюсь, отрекшись от всяких человеческих чувств, вы теперь чувствуете себя в безопасности?

— Вот награда за то, что человек повел себя как джентльмен! — возмутился Саймон.

— Врете! — возмутилась она. — Джентльмен — тот, кто ведет себя так, как ты хочешь, и тогда, когда ты хочешь. А свинья — тот, кто делает то же самое, когда ты этого не хочешь. Или не делает, когда ты хочешь.

Саймон спрятал за стаканом улыбку.

— Дорогая, вы просто философ в душе. Значит, вот почему вы не стали разговаривать со мной сегодня днем?

— Мне не хотелось говорить в присутствии всяких…

— Приятно слышать. Но потом…

— Потом вас позвали к телефону.

— А вы так спешили…

— Если хотели меня видеть, то знали, где найти. А я надеялась, что вы так и поступите.

Саймон поднес зажигалку к ее сигарете, потом к своей, потом понаблюдал за кольцами дыма, потом сказал:

— А что вы думаете об убийстве Аферлица?

— Я не слишком задумывалась, — сказала она. — Такое время от времени случается.

— А может это отразиться на вашей карьере?

— Не думаю, ведь у меня контракт с Джеком Грумом. И он получит половину той суммы, за которую сумеет запродать меня другой студии. Так что новую работу он мне постарается найти побыстрее.

— Он мне говорил, что финансисты Аферлица могут предложить ему пост покойного. Если так, то он сумеет добиться более выгодных условий и для себя и для вас.

— Может быть.

Ни малейшего интереса она не проявляла.

— Вам безразлично?

— Господи, к чему пережевать по вашему поводу? Добьется — хорошо, а если нет — я голодать не буду. Мне повезло — у меня красивые лицо и фигура, и кое-какой талант, и даже немного здравого смысла. Мне никогда не быть новой Бэт Дэвис, так что я не собираюсь всю жизнь потратить, чтобы стать звездой. Но прокормить себя смогу — а это не так мало.

— И вас не беспокоят перспективы Джека Грума?

— А почему должны? Он сам вполне способен позаботиться о себе Он очень хорошо разбирается, что к чему. Ведет искусную игру — не замечает того, что ему невыгодно, и выкладывается там, где нужно.

— Вчера вечером вы не захотели ответить на один вопрос, так что я весь день теряюсь в догадках — было что-нибудь между вами?

Невероятно, как быстро красивое и выразительное лицо стало вдруг совершенно бесстрастным и замкнутым.

— Однажды он взял меня на уик-энд в Палм-Спрингс и повел себя, как свинья. Попробовать еще раз у него не хватит смелости. На мне можно неплохо заработать, а для него это важнее всего.

Саймон стряхнул с сигареты пепел.

— Значит, из-за него вы убивать бы не стали?

— О Боже, конечно, нет!

— Тогда зачем же вы убили Аферлица?

Нет, Эйприл была прекрасной актрисой. Она ничем не выдала своей реакции.

— Разговор становится интересным, — заметила она. — Продолжайте.

— Вы недавно не слушали новости по радио?

— Да, слушала.

— И слышали, что Орландо Флин пустил себе пулю в лоб?

— Да. В этом я тоже виновата?

— Не знаю. А вы, случайно, не знаете, что могло послужить причиной?

— Подойти могла любая на выбор. Он всегда был мерзавцем, а дела шли из рук вон плохо. Много месяцев ему не на что было жить, пока его не подобрал Аферлиц. Правда, и тот долго не выдержал и отказался от его услуг.

— Что вы думаете о Трильби Эндрюс?

— Никогда не слышала. Кто это?

— Никто. Она умерла.

Эйприл откинулась на спинку дивана.

— Холмс идет по следу, — протянула она. — Продолжайте, а я буду слушать. Я вчера сказала вам, так все и будет. Покажите-мне, как вы, работаете.

Саймон достал из пачки новую сигарету, долил из шейкера в оба стакана «мартини», опустился рядом с Эйприл на диван и, расслабившись, уставился в потолок. Он был очень спокоен.

— Детектив из меня паршивый, — начал он. — Да я никогда и не собирался им стать. Да и прочие не лучше и добиваются успеха только потому, что преступники тоже глупы и делают ошибок еще больше, чем сыщики. Те действуют вслепую в ожидании, пока случится что-то, что решит все проблемы. Я ведь только этим и занимался — обвинял всех подряд в уверенности, что в конце концов нападу на след. Я метался, делал ложные выводы, подозревал всех подряд и ошибался. Но теперь я задумался.

И теперь, разговаривая, он продолжал напряженно размышлять, пытаясь связать разрозненные нити.

— Байрон Аферлиц убит был выстрелом в затылок у себя дома человеком, с которым был хорошо знаком, которого совершенно не опасался. Вот и первый список подозреваемых. Приличного алиби ни у кого нет, но никто кроме убийцы и не знает точного времени преступления, поэтому алиби не имеет особого значения. Так что убийство могли совершить и я, и вы.

— И вы решили обвинить именно меня.

— Преступник не оставил никаких улик, — сказал Святой. — Абсолютно никаких. Все они были тщательно устранены. А я не сразу догадался, что главная улика — именно в этом.

— Не понимаю. Объясните, пожалуйста.

— Когда за вами остаются следы, это совсем не значит, что вы виновны, и пора вас отправлять в газовую камеру. Но если вы следы заметаете, это уже подозрительно, тут ваша совесть нечиста. Улика может появиться совершенно случайно. Ну вот сейчас, убей я вас и скройся, оставив множество следов, ни один из них не имел бы решающего значения. Можно исследовать пыль с ковра под микроскопом, найти частицы целлулоида и сказать: «Ага, здесь был кто-то из кино, значит, преступник работает на киностудии». Ну и что? Там работают сотни людей. Или оставь я на месте преступления спички из ресторана «Дом Романовых» — так, значит, я из людей, посещающих такие места? Ведь спички могли пройти десяток рук… а сам я никогда мог и не подходить к этому ресторану. Так вот, я не знаю, что было убрано с ковра Аферлица, или какие спички унесены с места преступления, но зато абсолютно уверен в одной улике, от которой постарались избавиться и которая решает загадку.

— Захватывающе! — заметила она. — Продолжайте!

— Там были очищены пепельницы.

Эйприл, потягивая «мартини», заметила:

— На окурках могли остаться отпечатки пальцев… Или по сорту сигарет можно узнать, кто их курил…

— Я не специалист, но не хотел бы я снимать отпечатки пальцев с сигаретных окурков. Лишь один шанс из миллиона, что вам удастся получить приличные данные. А что касается сорта… В наше время нет сорта, который не курили бы тысячи людей. И большинство легко их меняют.

Нет, на окурках в доме Аферлица мог остаться такой след, который не пропустил бы и самый тупой сыщик.

— Что же это?

— След губной помады.

В комнате воцарилась тишина. Казалось, стены и потолок вдруг раздвинулись и растворились где-то во вселенной. Стук опустившегося на дно шейкера льда в этой тишине казался грохотом снежной лавины.

— Ну конечно, — протянула она.

— Значит, убийцей была женщина, — продолжал он. — И ей не могла быть Трильби Эндрюс, которая умерла. Зато могла быть другая, с которой Аферлиц обошелся таким же образом. Трильби покончила с собой, эта же решила покончить с ним. Или кто-то решил отомстить за Трильби.

— И вы остановили свой выбор на мне, — констатировала она.